— А вы уверены, что он все еще там, Генералиссимус?

— Уверен, как никогда. Такой наглый молодой человек... — Генералиссимус замолчал, затем с внезапным ожесточением добавил, — надо было мне его сразу, как только увидел, заковать в кандалы. А вы бы, командир, уже давно могли это сделать. Теперь вот мы бессильны.

Но все равно, Анни Бленхайм отказалась пустить на лабораторию даже малую ракету, объяснив это тем, что любая подобная попытка лишь спровоцирует очередную атаку берсеркеров, либо ответную бомбардировку.

— И к тому же, — добавила она, — вокруг лаборатории, наверняка, имеется противоракетный комплекс.

Она заметила, что при этом ее подчиненные как-то странно на нее посмотрели. Похоже, их удивил не столько ее отказ применить ракеты, сколько ее тон. Что ж, сейчас этого было все равно не избежать. Бератону пришла очередная идея. Кажется, она возникла у него потому, что ему было стыдно: пока он прохлаждался в бункере, молодая женщина не побоялась встретиться с врагом лицом к лицу. Теперь ему хотелось, по крайней мере, вдвое превзойти храбрость Бленхайм. Так прямо об этом он, конечно, не сказал.

Предложение Бератона состояло в том, что он пойдет и переговорит с Хариварманом с глазу на глаз.

— Когда-то, знаете ли, мы сражались рука об руку, и он, и я.., во всяком случае, на одной стороне. Мы прежде встречались... И у меня до сих пор в голове не укладывается, как мог такой бравый вояка... Я пойду и скажу ему это. Сделаю все возможное, чтобы заставить его сдаться. Я тут вам лекции читаю о ваших обязанностях и долге, а сам свой долг исполнить не в состоянии.

Ей показалось, что Генералиссимус выглядит гораздо старше, чем несколько часов назад.

— Нет, позвольте... — Анни на секунду замешкалась, осененная мыслью. — А почему бы и нет? Очень даже хорошо. Сходите и поговорите с ним, если вам так хочется.

Хоть на некоторое время ей удастся избавиться от старика. А как поступит Хариварман? Впрочем он всегда сможет отослать обратно надоедливого визитера. Подумав еще немного, она закончила:

— Но прежде мы должны связаться с Генералом Хариварманом и узнать, согласен ли он еще на одну встречу.

Сидя между мужем и Лескаром в медленно ползущем автомобиле, где-то на полпути на очередную виллу, Беатрикс вдруг заявила, что покидает Принца.

— Ничего хорошего не будет, Харри, если я с тобой останусь. Все должно быть не так...

Для Харивармана это было подобно хлопку двери, закрывшей всю ее предыдущую жизнь. Однако, слова Беатрикс не были для него неожиданностью. Он даже не мог с уверенностью сказать, жалеет ли об этом. “Похоже, смерть, в конце концов, может быть встречена с радостью”, — подумалось ему. Принц проявил выдержку и мужество, совершенно спокойно спросив:

— И куда ты хочешь направиться, Беа? Я пошлю с тобой эскорт.

Беатрикс бурно прореагировала на его предложение:

— Эскорт? Из этих вот? Ни за что! Две высокие машины, одна из которых была Контроллером, шагали по обе стороны от автомобиля.

— Позволь Лескару лишь немного меня проводить, а больше мне ничего не надо.

Когда они прибыли на новое место, то, что берсеркеры-разведчики определили, как покинутую, Беа не стала входить в дом и откладывать расставание.

Ухе через несколько минут, за два квартала отсюда, подальше от бдительных взглядов берсеркеров, Беатрикс забралась в брошенный флаер и в слезах распрощалась с Лескаром. Коротышка всегда по-своему ее любил, и сейчас он тоже разрыдался.

— Я не знаю, что он затеял, Лескар. Он не доверяет мне, иначе я бы осталась. И чтобы то ни было...

— Я тоже ничего не знаю, Моя Госпожа. Но я обязан оставаться с ним.

Конечно, конечно, — она хотела добавить что-то еще, но запнулась.

— Куда же вы направитесь, Моя Госпожа?

— На Базу, конечно, но торопиться не буду. Я должна постараться. Я могу. Все будет в порядке. Я знаю Крепость и умею сражаться. Возвращайся к нему. Ты еще, быть может, поможешь ему, а я уже нет. Уже никогда не смогу.

Генералиссимус Бератон находился в небольшом наземном укреплении штаба Базы, пытаясь, как следует, обдумать проблему — в чем же состоял его долг и прямые обязанности. Сначала все казалось ясно и просто — арестовать злодея и отвезти его обратно на Салютай, однако, помехой стали вопросы ранга, юрисдикции и командования, как оно обычно и случается. А сейчас?

Троим новобранцам находившимся с ним в укрытии, было тоже не по себе. Может быть, они думали, что он пришел учинить проверку.., все это напомнило Генералиссимусу времена, когда... И он ушел в более приятные моменты своих воспоминаний, в очередной раз перелистывая счастливейшие мгновения своей долгой-предолгой жизни, ровно как и вехи столь длинной карьеры.

На какое-то время Бератон забылся. Однако, вскоре он вынужден был вернуться к жестокой реальности. Ему необходимо было вновь полностью сконцентрироваться на своих обязанностях, так как ситуация была куда более мрачной, чем те, что ему уже пришлась пережить.

Тысячи невинных жизней мирных жителей, не говоря уже о военных, висели на волоске. И все из-за жестокости одного человека. Размышления Бератона по поводу измены Харивармана грозили вновь унести старика в воспоминания о былом, но внезапно их прервали самым жестоким образом.

Летающий берсеркер, вероятно шпион пронесся на бреющем полете над Базой, после чего самым наглым образом завис прямо над главным зданием штаба. Похоже, это был откровенный вызов, что и стало последней каплей терпения в чаше, переполнявшейся на протяжении последних двухсот лет. Это было невыносимо.

Генералиссимус выпалил приказ стоящим рядом трем Темпларам-новобранцам, что с любопытством рассматривали противника. Голос молодого солдата дрожал, но тем не менее, он все же выдавил:

— Сэр, но нам же приказано не стрелять, пока они не начнут первыми.

Бератон рванулся вперед. Столетнее командорство подсказывало ему, что именно стоит делать. Схватив портативный пульт дистанционного управления ракетной пусковой установки, он нажал красную кнопку. Метрах в пятидесяти от укрепления где они находились, в воздух взмыла огненная стрела небольшой ракеты. Однако, подобно лучу, отраженному зеркалом, она была отброшена прочь какой-то неведомой силой, после чего берсеркер дал ответный залп. Бератон рухнул на землю, как подкошенный. Окружавшие его солдаты, гораздо лучше защищенные своими шлемами и скафандрами, почти не пострадали.

Затем берсеркер полетел прочь, а люди в боевой экипировке перевернули Генералиссимуса на спину, споря между собой: стоит ли его в таком состоянии трогать.

Там, где находилась пусковая ракетная установка дымился свежий кратер.

Тяжело кряхтя, хватаясь за руки солдат, Бератон попытался встать.

— Сэр, вам лучше бы подождать. Мы позовем врача...

— Не надо, черт побери. Возвращайтесь к своим обязанностям!

Казалось, ему был необходим этот шок или нечто подобное, чтобы прочистить мозги. Очистилась и память. Часы, дни и годы, покрытого паутиной прошлого, были сметены в небытие. В ярком свете дня была теперь очевидна Правда. Правда о мерзком “душке”, из-за которого кишащее злом небо более не страшило его. Долг призывал. Крайне редко прежде он слышал этот зов, если вообще слышал.

Чтобы найти капитана Лергова, ему понадобилось гораздо меньше времени, чем он предполагал. Лергов как раз поднимался со второго этажа на третий, когда его перехватил Бератон. Генералиссимус предположил, что вероятно, напуганный взрывами капитан зарылся поглубже. Что ж, больше этого не будет.

— Капитан, мне понадобится ваша помощь.

Плотный мужчина, прежде казавшийся Бератону источником мужества, сейчас с видом заговорщика ответил:

— Конечно, сэр, что я могу для вас сделать?

— Пройдемте. По дороге обсудим.

— Подождите минутку, сэр.

И капитан тут же отвернулся. Он всегда подобным образом отказывал просьбам и даже приказам Генералиссимуса; мне, мол, надо закончить кое-какие дела. Никогда прежде эта привычка до такой степени не выводила Бератона из себя.